Дорогой несбывшихся снов - Страница 37

И тогда он действительно проснулся.

...

21 апреля 2015 года, 19.15
Лаборатория ЗАО «Прогрессивные технологии»
Новосибирская область

Когда Войтех открыл глаза, перед ним снова оказалось лицо Владимира Дементьева – следователя из Санкт-Петербурга, с которым они познакомились на одном из ранних расследований. Дементьев тогда продемонстрировал необычную широту взглядов, прислушиваясь к их странным советам и версиям. Позже они еще не раз прибегали к его помощи, и каждый раз он отзывался, хоть и ворчал при этом. Вот только что он делал здесь?

Задавшись этим вопросом, Войтех понял, что и сам не знает, где это – здесь. Единственное, что он точно знал, – это то, что лежит, а потому попытался встать, но у него ничего не получилось. Руки, ноги и даже голова оказались жестко зафиксированы. Войтех дернулся еще раз, но результат был тот же.

– Тихо-тихо, – велел Дементьев, – ты меня узнаешь?

Войтеху вопрос показался странным, однако он кивнул, насколько это было возможно с зафиксированной головой.

– Сколько пальцев показываю?

Перед его глазами тут же возникли два пальца, подушечка одного из которых оказалась перемазана чем-то черным.

– Два, – ответил Войтех, но произнести это получилось едва слышным шепотом.

Дементьев улыбнулся, а потом повернул голову и сказал, обращаясь явно к кому-то другому:

– Вроде бы он полностью в сознании. Теперь можно снимать шлем?

– Да, думаю, теперь можно, – отозвался смутно знакомый голос.

Войтех не сразу понял, откуда его знает, только через пару секунд сообразил, что этим голосом в доме разговаривал Константин Долгов.

– Где я? – попытался спросить Войтех, пока Дементьев действительно что-то снимал с его головы, а потом освобождал руки и ноги.

Вопрос снова прозвучал едва слышно: голосовые связки плохо повиновались, и во рту сильно пересохло. Тем не менее ему ответил насмешливый голос Ивана Сидорова, появившегося в поле зрения:

– Это отличный вопрос, Дворжак. Просто вопрос на миллион. И я готов спорить, что ты никогда не сможешь угадать на него ответ. Готов поставить на это свою машину.

– Ты лучше за гавриком этим следи, – велел ему Дементьев, помогая Войтеху сесть.

Теперь тот видел и понимал немного больше. Помещение, в котором они находились, походило одновременно и на больничную палату, и на лабораторию. Здесь стояла одна узкая кровать, на которой лежал он, и много причудливого оборудования, как явно медицинского, так и неопределенного назначения. Оно мигало всеми возможными лампочками, выводило на узкие дисплеи какие-то цифры и иногда издавало тихие звуки. Часть оборудования длинными тонкими проводами соединялась со странным шлемом, который Дементьев снял с его головы. Войтеху показалось, что шлем этот чем-то напоминает те, которые они обнаружили в подземном лаборатории Научного городка в декабре прошлого года.

Чуть в стороне стоял угловой стол с несколькими мониторами и парой клавиатур. За этим столом сидел доктор Долгов, одетый в белый больничный халат поверх делового костюма. Точно такого, в каком он видел его в доме. И, как показалось Войтеху, его левая рука была пристегнута к креслу, на котором он сидел, наручниками. Выглядел Долгов при этом не то чтобы испуганно, скорее, напряженно и немного устало: под глазами залегли тени, а аккуратно подстриженные темные волосы, какими они были в доме, оказались немного растрепаны. В уголке рта Войтеху почудилась даже свежая кровь.

После слов Дементьева Иван послушно вернулся к столу и встал за спиной Долгова молчаливым великаном, сложив на груди мощные руки. Тот только подавил тяжелый вздох и больше никак не отреагировал.

Войтех облизнул губы, откашлялся и вопросительно посмотрел на Дементьева, который, по его мнению, лучше всех мог прояснить для него ситуацию.

– Что здесь происходит?

– А что ты помнишь? – сочувственно поинтересовался тот, отложив шлем в сторону и присев на край ближайшего стола.

– Как мы поехали на расследование куда-то под Новосибирск, – после небольшой паузы начал рассказывать Войтех, пытаясь собрать обрывки расползающихся мыслей. – Не помню почему-то, куда именно мы ехали, но навигатор все путал и путал дорогу… А потом мы нашли указатель и поехали по лесной дороге. А она утыкалась в деревья… И потом мы не могли уехать. За деревьями был дом… прям посреди леса. А в доме… всякие странности. – Войтех нахмурился, поскольку никак не мог соединить в единую картину такие разные и такие похожие воспоминания. – Печать Ангелов на полу, как на тех мертвых девушках, помнишь? – он снова повернулся к Дементьеву.

Тот кивнул и мрачно посмотрел на Долгова, который остался совершенно невозмутим.

– Мы там… – Войтех тяжело сглотнул и тряхнул головой, не веря собственным воспоминаниям. – Мы там умерли. Все. По очереди. А потом приехали туда снова. И снова. И снова… И еще там было стихотворение… – он закрыл глаза и потер лоб. – Знаю, это звучит, как бред, но… Да, наверное, это и есть бред, но это то, что я помню…

Дементьев неожиданно похлопал его по плечу, то ли сочувствуя, то ли пытаясь подбодрить, то ли все сразу. Когда Войтех снова поднял взгляд на своих собеседников, даже на лице Ивана проскользнуло что-то, похожее на сопереживание. Отдаленно.

– Ничего этого не было, – заверил его Дементьев и снова недобро посмотрел на Долгова. – Объясните ему.

– Это экспериментальная технология, разрабатываемая нашей… лабораторией, – ровным, лишенным каких-либо эмоций голосом начал рассказывать тот. – Что-то среднее между виртуальной реальностью и гипнозом. Технология для создания фальшивых воспоминаний, которые мозг не сможет отличить от настоящих. Мы задаем определенные параметры… реальности через аудиовизуальные объекты. – Он щелкнул клавишами и повернул к Войтеху один из мониторов, на котором в виде слайд-шоу демонстрировались изображения дома. Войтех никак не мог понять, фотографии это или очень реалистичные рисунки. – В транс я вас погружал стихотворением Блока, показывая эти слайды. И по мере того, как вы погружались в некое подобие сна, ваш мозг создавал реальность на основе этих образов. А дальше вы уже наполняли эту реальность подробностями сами. Таким образом мы достигаем правдоподобности: мозг сам выбирает, во что он может поверить.